Об этом рассуждают предприниматели Олег Бойко и Сергей Белоусов
Основатель инвестиционной компании Finstar Олег Бойко (№76 в «Золотой сотне» Forbes) и Сергей Белоусов, президент компании Parallels, чьим программным обеспечением пользуются более 5000 провайдеров по всему миру, — серийные предприниматели. Бойко не раз участвовал в создании с нуля крупных компаний: концерн «Олби», металлургический холдинг «Евраз», игорная империя Ritzio Entertainment Group. А из десятка проектов, которыми занимался в разное время Белоусов, напрямую с IT-сферой не связан лишь один — компания Rolsen, специализирующаяся на производстве телевизоров. В интервью Forbes предприниматели рассказали, как они решают, стоит ли инвестировать в идею деньги, как выбирают время, когда пора сворачивать проект, а также о том, нужно ли слушать советы аналитиков.
Forbes: Всегда ли хорошие идеи приносят деньги?
Олег Бойко (О. Б.): Давайте уточним, какие именно идеи. Бывают идеи для зарабатывания денег, идеи для креативных усовершенствований существующего бизнеса и совершенно новые бизнес-идеи. Я считаю, чтобы заработать большие деньги, нужно делать то, что уже придумали до тебя, но делать это лучше других. Все идеи для зарабатывания больших денег лежат не в области «что делать», а в области «как делать», в области реализации. А новые идеи — более рискованная история. Возможно, более перспективная, но очень редко масштабная.
Сергей Белоусов (С. Б.): Вопрос еще в том, сколько денег новая идея потребует на старте. Мы сейчас создаем фонд, который будет заниматься инвестициями в молодые компании, которые специализируются на софте и на интернете, и для меня это скорее благотворительность, чем бизнес. С новыми идеями нужно быть очень аккуратным. Больше всего денег люди зарабатывают не на новых идеях, но бывают исключения.
F. Например, Google, Facebook?
С. Б. Надо заметить, что и на Google, и на Facebook большое количество людей заработали, когда они уже не были чем-то новым. Более того, Google вообще не является новой идеей. Это некое повторение Overture (крупнейший в мире провайдер платных ссылок, в 2003 году приобретен Yahoo! — Forbes) и поисковой системы Altavista. Facebook — повторение MySpace и ему подобных. Это не новые идеи, а новые способы реализации существующих идей. Чаще всего инновация в бизнесе — это именно правильно выбранная новая бизнес-модель. Даже Apple, самая дорогая сейчас компания в области информационных технологий, что по-настоящему оригинального придумала? Когда создавался первый Macintosh, персональные компьютеры уже были, но они были не такие удобные. А iPad? Tablet PC, планшетные компьютеры, существовали уже 20 лет.
О. Б. Просто хороший продукт. Лучше других подобных. По поводу упомянутых компаний можно сказать, что они создали уникальный климат, уникальную систему получения отдачи от своих сотрудников. Создав комфортные условия для работы, которые мобилизуют креативную энергию персонала, они, как следствие, получают лучшие продукты, чем у других.
F. Приходилось ли вам зарабатывать на оригинальных идеях?
О. Б. У меня была одна оригинальная идея, на которой я заработал хорошие деньги, — посылать наложенным платежом дискеты с матобеспечением от физического лица собственному кооперативу. Кооператив платил по безналу, а физическое лицо получало наличными. Разница 2% в этом случае, а рыночная стоимость обналичивания была 25%. Мы по всей стране разослали человек пятьдесят и на всех почтамтах страны получали наличные деньги, потом сдавали их в кассу кооператива. Это была абсолютно легальная история, креативная идея, использующая кривизну переходного периода.
С. Б. Оригинальная техническая идея, ради воплощения которой мы и создали компанию, — контейнерная виртуализация. Правда, за все время существования компании она не принесла много денег. Мы заработали на большом количестве неоригинальных идей, которые лежали рядом.
Я участвовал в создании большого количества небольших бизнесов в сфере технологий, в основе которых часто были новые идеи. Но считаю, что ничего хорошего в этом нет: лучше поучаствовать в создании одного большого бизнеса. Тем более что для этого не всегда требуется много идей, да еще и новых.
F. Как вы стимулируете рождение идей?
С. Б. Есть бизнес, построенный на ресурсах, которые легко купить. Строительство, например. А есть бизнес, где самое главное — люди. Мой партнер Илья Зубарев часто повторяет: главная сложность софтверного бизнеса в том, что все зависит от каждого человека. Нам всех надо постоянно мотивировать. Причем не просто чтобы они на нас работали, а чтобы думали головой.
Обычно люди думать головой не хотят. Основной бизнес-процесс — сделать так, чтобы люди все время думали, генерировали и воплощали тактические идеи в новых продуктах.
О. Б. У Microsoft, на мой взгляд, прекрасно организован именно этот производственный процесс.
С. Б. И это сложный процесс. Мотивация основана на базовых инстинктах. Один из них — любопытство, оно сильно двигает человечество вперед. В Parallels много чего делается для появления новых идей. Мы, например, платим сотрудникам за получение патентов на их разработки. Кроме того, у нас есть целый механизм, который позволяет понимать и переваривать чужие бизнес-модели и технологии. Чтобы разобраться в какой-то области, нужно прочитать, скажем, 300 страниц текста. На это уйдет не меньше 10 часов. Поэтому есть специальные люди, которые помогают мне читать все, что интересно из области технологий и бизнеса. Толковый человек разбирается в предмете и делает из 300 страниц выписку на 30 или даже 10 страниц.
О. Б. Если говорить о многопрофильной компании, то на моем уровне основная задача — стратегические идеи. Поиск того, в каком направлении двигаться, ниш, где еще мало конкуренции, так называемый голубой океан. Не могу сказать, что я все сам придумываю. Скорее, это компиляция и анализ чужих идей, машинка, которая проматывает большое количество информации и инновационных высказываний, уже состоявшихся явлений. Я много читаю литературы — аналитической, профессиональной, много провожу беллетристических бесед с разными интересными людьми, много слушаю. На стыке полученной информации рождаются выводы и обобщения.
F. Какие самые экзотические возможности вы рассматривали?
О. Б. Мы смотрели на мусороперерабатывающие заводы, например. Думали про производство зажигалок — всего три компании в мире этим занимаются. Среднего размера ниш всегда много. Особенно в развивающейся экономике или в экономике, находящейся в переходном периоде (а мы до сих пор в нем находимся). Возможности возникают каждый день, потому что общество растет быстро и неравномерно. Например, на определенном этапе открытие франчайзинговых ресторанов за Уралом было невозможно, потому что нельзя было получить продукты нужного качества. Но как только на местах создаются условия, возникает ниша. Кто первый вскочил, тот и вовремя.
F. По каким критериям вы определяете, стоит ли в данную идею инвестировать?
О. Б. Нужно всегда просчитывать, есть ли у тебя ресурс для реализации идеи. Ты должен понимать, что твоя команда точно лучше, чем у конкурентов. Если руки кривые, не спасут ни деньги, ни связи, ни всякие другие ресурсы. Потому что соревнование идет все-таки на уровне людей. Даже в свободную нишу нужно идти вооруженным.
С. Б. Мы определили для себя пять вещей, на которые нужно ориентироваться при оценке новых бизнес-проектов. Во-первых, масштаб проблемы, которая решается с помощью данной идеи, — это размер потенциального рынка. Обычно у новой идеи вероятность успеха маленькая, так что рынок должен быть достаточно большой. Во-вторых, очень важна команда — ее опыт, мотивация, способности, в том числе лидерские. Необязательно, чтобы команда сразу была: если вы заранее знаете, кого надо нанять и как их найти, — все о’кей. В-третьих, нужен план — понимание того, что необходимо сделать для достижения цели. В-четвертых, разумное понимание конкуренции. Нужно понимать, с какими существующими решениями конкурирует новая идея. И наконец, в-пятых, понимание, чем ты в стратегическом плане лучше конкурентов. Дифференциации «продаю дешевле» или «делаю качественнее» недостаточно.
F. Можете привести примеры дифференциации?
О. Б. У меня все основные идеи на этом построены. Идея заняться игорным бизнесом была совершенно нестандартной для нашей корпоративной культуры. Изначально, с 1990-х годов, мы были банковской организацией: инвестиционный банк, коммерческий банк… Видите, я еще в галстуке хожу, хотя все уже давно их сняли. Книжная, американского типа банковская культура. Люди этого типа падают в обморок при слове «игорный бизнес». В то время я понял, что у меня совершенно нет конкуренции в этом сегменте. Даже близко никого не было на наших просторах с таким сочетанием ресурсов: хорошей командой, структурированными мозгами, деньгами, корпоративной культурой. В этот бизнес люди в основном с улицы попадали. К тому же у нас было много информации о рынке: мы много раз кредитовали игорный бизнес, а как экспортно-импортная организация по заказу клиентов возили оборудование. С 1992 года мы в этом бизнесе разбирались и только в 2002 году зашли в него по-настоящему. В итоге создали компанию с оборотом $2 млрд и EBITDA $700 млн. По данному показателю у нас была одна из крупнейших компаний России. Если бы не принятие закона «Об игорном бизнесе», то сейчас она была бы еще больше.
С. Б. Пример из моей области. Программное обеспечение, которое позволяет управлять большим числом серверов, данных, пользователей и приложений, исторически актуально для больших компаний. Поэтому разработчики такого софта чаще ориентируются на проблемы, которые беспокоят IT-директоров больших компаний: чтобы сервера были безопасны и всегда доступны, а затраты минимальны. Но мир меняется. Появились сервис-провайдеры, которые предоставляют те же услуги через интернет другим фирмам, в основном малому бизнесу. Они хотят зарабатывать максимальное количество прибыли и быстро растить свой бизнес. Наши конкуренты фокусируются на лучшем качестве обслуживания и экономии расходов, а мы — на быстром росте и большей прибыли для наших партнеров-провайдеров. Совсем другая бизнес-модель. Вот вам и дифференциация.
F. Эмоции при оценке идеи играют роль?
О. Б. Я всю жизнь занимаюсь эмоциями с научной точки зрения. Моя теория общего мироздания заключается в том, что все, что человек делает, он делает ради получения коктейля из эмоций. И каждый его поступок, начиная от глотка воды или пива и заканчивая стратегией его бизнеса, направлен только на одно — получить ровно те эмоции, которых хочется на данный момент. Одному хочется власти и влиятельности, другому — творческой реализации, третьему — больше времени проводить с семьей. Поэтому стратегия бизнеса — это стратегия получения ровно тех эмоций, которые конкретному субъекту интересны и необходимы, которые организм подсознательно подсказывает. Поэтому и сухой расчет, и креатив, и стратегическое планирование — все это про эмоции в конечном счете, просто про разные.
С. Б. Конечно, те проекты, которые я считаю удачными, не всегда удовлетворяли пяти критериям, о которых я говорил. И решения принимались на эмоциях, интуитивно — мне это нравится, давайте делать. Например, наш самый массовый и популярный продукт Parallels Desktop для Mac продается миллионом копий в год. Когда мы его разрабатывали, рассчитывали продавать в 100 раз меньше — просто очень хотелось сделать виртуализацию Macintosh.
F. С новыми идеями вообще сложно прогнозировать результат. Имеет ли тогда смысл планирование?
О. Б. В процессе планирования понимаешь, что реалистично, что нет.
С. Б. Как сказал Эйзенхауэр, планы бессмысленны, планирование бесценно. Бизнес — командная игра. Для того чтобы вместе что-то сделать эффективно, нужно разобраться, что именно делать, договориться о роли каждого. И процесс планирования помогает общему пониманию. Поэтому чаще всего команды, которые не провели планирования, проигрывают командам, которые его провели, вне зависимости от того, насколько те следуют своему плану.
F. Как вы понимаете, что пора бросить какую-то идею, перестать ею заниматься?
О. Б. Критерий один — накапливается совокупное ощущение, что пора бросать. Не бывает бизнеса без ошибок, как тактических, так и стратегических. На каком-то этапе тебя посещают сомнения.
F. Это эмоции?
О. Б. Нет, это оценка рисков. У человека, принимающего решения, появляется ощущение, что совокупность рисков превышает критическую пропорцию к потенциальным прибылям и потенциальным перспективам. Это соотношение каждый предприниматель оценивает каждый день, каждую минуту.
Могут быть и аргументы, связанные с управлением портфелем, — например, ресурсы нужно срочно перекинуть на другой проект. Вдруг появились какие-то новые возможности или нырнули рынки. У каждого руководителя есть персональная жизненная стратегия, и в каждый момент это будет конкретное решение, персонифицированное и субъективное.
Хороший пример — наш продуктовый бизнес, который мы в этот кризис ликвидировали. Мы вырастили его до определенного размера, много денег инвестировали, но начался кризис. Во-первых, стало понятно, что он у нас точно не самый эффективный. Во-вторых, я увидел альтернативу: в тот момент было самое низкое падение фондового рынка, и я понимал, что деньги как минимум учетверятся за короткое время. Все менеджеры, естественно, вместе с аналитиками и западными консультантами кричали и убеждали подождать.
F. Предприниматель или эксперт — кто чаще оказывается прав?
О. Б. Аналитики и стратеги помогают оптимизировать системную составляющую бизнеса. А она в бизнесе должна быть обязательно, даже если он очень креативный. Все время сквозит идея, что есть аналитики и есть бизнесмены. Я считаю, что самые способные аналитики — это бизнесмены, они делают анализ менее формально, принимают во внимание большее количество факторов, в том числе и мнения профессиональных аналитиков.
С. Б. Мы пытались продавать свое ПО большим компаниям, как советовали аналитики. Но большие компании традиционно покупают у наших конкурентов. Мы потратили на этот рынок четыре года и много денег. Но те же деньги можно вложить в то, что получится с гораздо большей вероятностью. Бессмысленно было дальше заниматься этим бизнесом. И мы перестали гоняться за большими компаниями, а сфокусировались на рынке, где можем быть лидерами.
Есть прямая корреляция между местом или долей на рынке и прибыльностью. Долгосрочная прибыль есть только у компании, которая имеет большую долю на рынке, — есть смысл быть в первой тройке. Вопрос первый: можете ли вы, хотя бы теоретически, достичь этой первой тройки и сколько вам для этого понадобится ресурсов? Если не сможете, то бизнес может перестать быть интересным. Это еще один критерий оценки идеи — сможете ли вы быть номером один или два в какой-то определенной нише.
F. У вас обоих есть опыт покупки бизнеса у других предпринимателей. Не смущало, что основатель выходит из бизнеса, не видит перспектив?
О. Б. Когда мы покупали «Русское лото», весь лотерейный рынок смотрел вниз и все компании показывали негативную динамику. И было понятно, почему все владельцы из бизнеса выскакивали — им нужны были деньги на жизнь. А мы понимали, что нужно делать, чтобы тренд пошел вверх. Не было во всей индустрии до этого ни одного крупного предпринимателя, ни одной корпоративной системы, ни одного инвестбанкира, ни одного человека с MBA. Та же ситуация, что и на старте игорного бизнеса.
С. Б. Многое зависит от мотивации того, кто продает бизнес. Во-первых, на каком-то этапе вы продаете, потому что проект перестает быть интересен именно вам. Ученому интереснее создавать технологию, инженеру — работающий продукт, предпринимателю — развивать растущий бизнес, а финансисту — выделять из бизнеса максимальный денежный поток. Во-вторых, у продавца просто может не быть тех ресурсов и возможностей, что у покупателя. Пример — новосибирская компания Plesk, которую мы купили семь лет назад. У предпринимателей была хорошая идея, и они ее развили до определенного этапа. Но не было ни денег, ни бизнес-команды, ни добавочной технологической команды, чтобы развивать идею дальше.
Примеров, когда мы не вложили деньги в хороший бизнес, тоже много. Когда-то ко мне приходил программист с идеей, касающейся навигации. Предлагал долю за небольшие деньги, но я в этом бизнесе мало чего понимал и отказался. Сейчас у него крупная компания «Навител».
F. Надо заниматься тем, в чем понимаешь?
О. Б. Внутренняя экспертиза — тоже ресурс. Бизнес должен быть понятен кому-то из ключевых сотрудников. Мне есть кому позвонить, даже если предложат строить космические корабли, но этот телефон не под рукой, поэтому я никогда подобную идею не буду рассматривать. На заре капитализма все занимались всем, потому что конкуренции не было. Сейчас мир изменился. И нужно осторожнее выходить в новые ниши, конкурентные преимущества должны быть ярко выраженные и осознанные. А без этого уже нельзя. Сектора фокусируются.
С. Б. Поэтому мы занимаемся только софтом. Даже компьютерное железо — уже не наша тема.
О. Б. Пришло время концентрации. Раньше было модно считать, что диверсификация есть спасение. Мы все в России через это прошли. У концерна «Олби» было 32 направления бизнеса, в ФСБ, когда рисовали карту нашей активности, использовали ватман формата А1 — там было больше 3000 кружков. Волосы у них вставали дыбом, как и у меня самого, потому что это была слишком запутанная система. Американские миллионеры — чаще всего люди, которые 25 лет подряд делают одно и то же, живут в одном и том же доме, с одной и той же женой.
F. То есть не стоит начинать сразу несколько проектов в надежде, что один да выстрелит?
О. Б. Ни в коем случае.
С. Б. Это самое худшее, что можно сделать в малом бизнесе. Я часто встречаю людей, у которых куча проектов и ни один не вырос. Логика у них такая: а что если я не на том сфокусируюсь? Лучше сделаю пять проектов, один, может, выстрелит, на нем и сосредоточусь. Но это неверное распределение ресурсов! Занимаясь пятью темами сразу, вы в каждой из них делаете только одну пятую, а соревнуетесь с командами, которые выкладываются по полной, то есть в пять раз больше. Если фокуса нет, это равносильно смерти. Представьте себе спортсмена, который в 20 видах спорта решил выиграть. Если это возможно, то редко и ненадолго.
О. Б. Есть, конечно, такие примеры: АФК «Система», «Альфа-Групп». Но это специфические структуры с большим количеством партнеров, и, строго говоря, они держатся на ярких лидерах. То есть это трудно моделируемая, трудно тиражируемая и трудно пародируемая структура. Невозможно нанять Ли Якокку вместо Фридмана.
F. Для предпринимателя интуиция важнее формальных критериев?
С. Б. Очень часто приходится принимать решение против какой-то формальной логики. Если об оригинальной идее советоваться с экспертами, то чаще всего они ее зарубят. Создатель Starbucks Говард Шульц получил 223 отказа от венчурных инвесторов. Никто не верил в его идею.
О. Б. Выслушать экспертов и сделать по-своему, оказаться лучшим экспертом. Это искусство.